Премьера «Одолжите тенора!» прошла хорошо, и спектакль впоследствии шел год – не так долго, как «Daisy», но он дал старт бродвейской постановке. Мюзикл «Café Puccini» оказался настоящей катастрофой. Поставленный на традиционной сцене, он потерял все свое очарование: зрители смотрели на кафе из зала, вместо того чтобы быть его посетителями. Мы с Кэмероном поняли, что совершили глупость и мгновенно закрыли шоу. Оставалось утешать себя тем, что в Лондоне просто не было подходящего театра для такой постановки.
К этому времени работа над «Призраком» ускорилась в разы. Хал отлично поладил с Марией Бьорнсон, так что художественное оформление опережало все темпы. В прошлом Хал работал со Стивом Харли и сейчас был не против, чтобы тот сыграл Призрака. Наш сингл входил в топ-десять, и его часто крутили по радио. Из-за клипа Кена Рассела пресса активно обсуждала Сару и Стива в главных ролях нашего мюзикла.
Я попросил Стива спеть «The Music of the Night» на мотив невыпущенного трека «Married Man», который я написал с Тревором Нанном. Мы все были довольны его вокалом, но, когда я вернулся домой, меня одолели сомнения, особенно в отношении его дикции. Кэмерон и Дэвид Каддик также были обеспокоены, выдержит ли Стив по восемь выступлений в неделю. Одним вечером я забирал Сару с занятий вокалом с Иэном Адамом. Он уже занимался со Стивом и освободил для него много времени. Но он слишком хорошо знал, насколько «Призрак» сложен для исполнения, и опасался, что Стив не справится. Тем вечером он сразу перешел к делу: «Тебе нужен Майкл Кроуфорд». Я был озадачен. Майкл Кроуфорд был больше известен в Британии как Фрэнк Спенсер, туповатый высокоголосый персонаж популярного комедийного сериала Би-би-си «Some Mothers Do ’Ave ’Em». Правда, в 1969 году он с Барбарой Стрейзанд снялся в фильме «Хеллоу, Долли!» и играл главную роль в мюзикле «Barnum» в театре Виктория-Пэлас. За несколько лет до этого я видел в Лондон Палладиуме, как он выполняет свой трюк с хождением по канату. Конечно, это было отличное шоу, но ничто не намекало на то, что у Майкла есть достаточные вокальные данные, чтобы исполнить мои композиции.
Впрочем, я припомнил, что видел Майкла в мюзикле «Цветы для Элджернона» Чарльза Страуса, композитора «Nightingale». Майкл играл умственно отсталого мужчину, единственным другом которого была мышь. Там была одна потрясающая сцена, в которой мышь бегала по его рукам. Годы спустя Майкл повторил тот же трюк, но с крысой, когда исполнял роль графа Фоско в моей «Женщине в белом». Несмотря на то что «Цветы для Элджернона» провалились по обе стороны океана, игра Майкла задела меня за живое. Айан предложил мне тайно достать запись, как Кроуфорд исполняет оперу. Когда я услышал, как он это делает, я понял, что мне нужно срочно встретиться с ним. Это потребовало определенных усилий. Майкл был страшным параноиком. Он настоял, чтобы мы встретились тет-а-тет в ресторане Angus Steakhouse прямо рядом с театром Виктория-Пэлас, что, на мой взгляд, было достаточно рискованно, но Майкл заявил, что никто из наших знакомых не ходит в это место. И он был прав. Кроме нас в ресторане была только пожилая польская пара, и я был почти уверен, что это шпионы. Майкл согласился встретиться еще раз, чтобы прослушать композиции.
К началу февраля наша команда «Призрака» серьезно обеспокоилась либретто. Так что Кэмерон встретился с Ричардом Стилго в его гримерке на Би-би-си и объявил, что его старый друг Алан Джей Лернер готов стать соавтором песен. Не знаю точно, как прошла та встреча, но довольно скоро Кэмерон позвал меня и Ричарда на ланч с Аланом, чтобы выслушать его замечания. Конечно же, Ричард чувствовал себя не в своей тарелке, но сложно было не прислушаться к автору песен из «Моей прекрасной леди». Кэмерон предложил Алану заняться либретто, поработать со мной, а потом всем вместе обсудить новые версии.
Моя первая личная встреча с Аланом состоялась в квартире Кэмерона на последнем этаже дома на Монтагю-сквер. Алан с трудом поднялся по лестнице. Ему даже пришлось остановиться на полпути, чтобы отдышаться, и я помню, как он побледнел. Он увлекся нашим проектом и много думал над материалами Ричарда. Ему нравились многие названия песен, но там было много еще над чем работать. Алан настаивал, чтобы сначала мы взялись за первую песню второго акта – «Masquerade». Мы решили приступить к работе в марте, но судьба распорядилась так, что мне не довелось поработать с этим легендарным человеком. Через несколько дней после нашей встречи у Алана обнаружили последнюю стадию рака. Вот письмо, что я получил от него 31 марта:
Дорогой Эндрю, Кто бы мог подумать? Вместо того, чтобы написать «Призрака Оперы», я закончил тем, что сам выгляжу, как он.
Увы, неизбежная правда заключается в том, что у меня нашли рак легких. После возни с пневмонией они в конце концов пришли к выводу, что это все куда серьезнее.
Я ужасно сожалею о «Призраке» и замечательной возможности сочинить его вместе с тобой. Но я вернусь! Возможно, я уже не подоспею к работе над «Призраком», но, насколько мне известно, это всего лишь небольшая заминка. У меня есть все пятьдесят процентов с врачебной точки зрения и пятьдесят с духовной. Я справлюсь. У меня нет никакого желания покидать мою красавицу-жену, эту чудесную жизнь и отказываться от всех тех вещей, что я еще не успел написать. Насколько я знаю, это настоящий вызов, и ничего не боюсь.
Но я буду постоянно думать о тебе, Саре, Ричарде и Кэмероне, и я знаю, что вы добьетесь успеха, Бог знает, что вы этого заслуживаете. Это замечательный проект, и мое сердце разрывается от того, что я не могу принять в нем участие.
Я свяжусь с тобой летом и дам знать, что все еще существую и помню о тебе. И я всем сердцем надеюсь, что однажды нам доведется поработать вместе.
Мои наилучшие пожелания тебе и Саре.Всегда ваш, АланАлан Джей Лернер умер 14 июня 1986 года.
39
В другой части вест-эндовского леса…
Теперь мы с Кэмероном оказались, как говорится, по уши в дерьме. Встреча с Аланом доказала, что либретто нуждается в доработке. Мы встретились с Хербертом Крецмером, которого Кэмерон привел в команду «Отверженных» после увольнения Джона Питера. Но наш разговор закончился ничем. В отчаянии мы стали просматривать выборку конкурса имени Вивиана Эллиса за 1986 год, достойного, но ныне не существующего мероприятия, которое являло миру новые мюзиклы. Меня заинтересовали стихи к песням из «Молль Флендерс», написанные молодым поэтом-песенником Чарльзом Хартом. Кэмерон позвал его встретиться в офисе.
Чарльз оказался высоким худым темноволосым и очень приятным двадцатипятилетним парнем. По понятным причинам, он был в полном шоке, но при этом отлично держался, так что мы попросили его написать на пробу слова для трех композиций. Через пару дней перед нами лежали новые стихи. Первыми были слова для первой арии Кристины «What Has Time Done to Me» теперь носящей название «Think of Me», затем переработанные стихи для сцены владельцев оперы из первого акта и безнадежная версия кладбищенской песни Кристины, чьи слова я потерял. Мне понравилась простота «Think of Me». Кэмерон считал, что Чарли усилил сцену с владельцами, не уходя от оригинала Ричарда. Мы показали его работы Халу, и он оказался под впечатлением, так что Кэмерон назначил новую встречу. Хал подробно расспросил Чарли о его жизни. Оказалось, что он учился в Гилдхоллской школе музыки и театра, а его бабушкой была Анджела Баддели, ведущая актриса в лондонской постановке Хала «A Little Night Music». Для Принца Бродвея этого было достаточно.
